ГОРОД ТЬМЫ (перевод)

[Moonstorm]

Название: Город тьмы (Dark City)
Автор: overlithe. Ссылка на текст: overlithe.livejournal.com/41168.html
Перевод: Moonstorm
Бета:  milk is love
Пейринг: Бэтмэн/Джокер
Жанр: ангст, POV
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Дисклеймер: персонажи принадлежат своим законным владельцам
Предупреждение: жестокость

ГОРОД ТЬМЫ

Он действительно не помнил, как впервые совершил убийство и кем были первые жертвы.
По крайней мере, не до мельчайших подробностей.

Иногда он вонзал острие ножа в чью-то грудь и кромсал её вдоль и поперёк до тех пор, пока всё вокруг не покрывалось кровавым кружевом. Иногда он распарывал чей-то живот по всей длине, от паха до грудины, и слышал, как кожа издавала тихий звук, напоминавший шипение, когда лезвие прорезало её, сминая как старую газету.

Единственной важной вещью, которая его волновала, которую он мог чувствовать, было тёмное нутро его жертв. Оно притягивало их к его ножу подобно мощному магниту, словно мрачная тень, оно растекалось у них под кожей, наполняло их вены, вгрызалось в кость, вызывая непреодолимое желание кусать, давить и разрывать.

Это было как течение волн, как сила гравитации, бросающая их к его ногам, как перезрелые фрукты, воняющие гнилью и изъеденные личинками. Он смеялся, улавливая их последние мысли, такие же чёрные, как их истлевшие души, и наблюдал, как свежая горячая кровь обволакивает его руки подобно паре лакированных перчаток. Люди хороши ровно настолько, насколько мир позволяет им быть, их недостатки, в то же время, не сдерживает ничто.

Он был немного разочарован, когда распотрошил свою первую жертву и не обнаружил внутри никакой осязаемой тьмы. Конечно, он знал, что её там не будет, но какая-то часть его сознания хранила этот образ: нечто черное, блестящее и твердое как панцирь жука.

И лишь позже он осознал, что эта мрачная тень покрывала собой весь Готэм, как дым сотен тысяч дымоходов, цепляясь за эти улицы с их грязью, треснувшим бетоном и облезлой нищетой. Въедаясь в дорогую обувь его элиты, падая смоляными каплями на холёную кожу его жителей.

Это довольно забавно, учитывая все обстоятельства.

Но он действительно не помнил свои первые жертвы. Когда же он, наконец, расправился с очередной из них, то погрузил свои руки внутрь, в скользкую остывающую плоть, делая то, что может помочь ему вспомнить тех, остальных... Возможно, удастся вспомнить имена, порывшись в этих потрохах.
_____________________________________________________________________________

Бэтмэн пытался сделать вид, что не знает, кем они на самом деле являются.

Это его маска, его костюм, его сила являлись символом благородства, и всё, о чем он когда-либо беспокоился - это реальные вещи, имена, планы. Вот почему сейчас, в этой маленькой комнате, он задыхается, покрываясь ручейками пота, и всё только ради этого города, всегда ради него.

- И ты не разочаровал, - сказал он психу в костюме летучей мыши. Лампа над их головами скупо цедила полосы тусклого света, при этом жужжа, как стая электрических цикад. - Ты позволил пятерым умереть.

Чёрные пещеры глаз внезапно сузились, мышцы лица в вырезе маски напряглись и застыли.

Когда он впервые услышал об этом летающем грызуне, когда увидел его размытое изображение, плохо пропечатанное на бумаге, он каким-то шестым чувством понял, что они родственные души, что этот ненормальный и есть тот самый неведомый тёмный призрак, облачённый в плоть, и его чёрное лицо во многом схоже с его белым. Они похожи, как две капли воды. Он знал это задолго до их первой встречи.

Той ночью, в одном из заброшенных особняков Готэма, он, дрожа от возбуждения, довёл себя до полуобморочного экстаза всего лишь перетасовывая в своём воображении эти воспоминания как колоду карт. Это было намного приятнее, чем наблюдать, как от его ножа чьи-то глаза стекленеют и гаснут на застывшем лице, или чувствовать, как чья-то кожа становится липкой и холодной, или слышать, как трещат чьи-то кости и скрепят сухожилия. Приятнее, чем проходить сквозь тернистый сад боли. И даже приятнее, чем колдовать над своим лицом, создавая этот жуткий облик с помощью грима и помады, стоя перед старым разбитым зеркалом.

И только позже он узнал, что Бэтмэн полон одержимости бороться во имя добра и спасения Готэма, что он рыцарь в сияющих доспехах, а город - красавица-принцесса, готовая отдаться спасителю в тени виноградных лоз, скинув тончайшее ажурное одеяние.

Это была безнадёжно плохая шутка, даже для него.

Вот почему он заливался безудержным смехом, когда Бэтси, наконец, сдался и начал избивать его. Каждый удар отдавался сладким отголоском боли глубоко внутри; и это доставляло намного больше удовольствия, чем самые страстные объятья. А во рту растворялся острый вкус крови и дикого наслаждения.

Эти ощущения на самом деле было сложно отличить друг от друга.

Когда всё было кончено, он сидел на полу под надзором полицейского, стоящего рядом словно каменный истукан. Его тело саднило и ныло от полученных ушибов, а ещё от удовольствия. Сигарета сейчас была бы очень кстати; ну да ладно, осколок стекла тоже вполне сгодится.

Даже прежде, чем заговорить, он знал, что его стражник выйдет из себя очень быстро, до обидного быстро. Лучшие полицейские Готэма, наблюдавшие за их с Бэтом скромным свиданием, на котором тот без тени сожаления перемалывал ему кости, выглядели так, будто у каждого чесались руки хорошенько ему врезать. И кто мог обвинить их в этом? Но все, что было им дозволено - наблюдать со стороны.

- Шесть, - он прошептал еле слышно, но этого было достаточно, чтобы сдвинуть с места каменного истукана и заставить его наброситься, обезумевшего и разгневанного.

Когда всё закончилось, он подошёл к камере Лао, чувствуя запах человеческого страха, пробившегося сквозь запах обгоревшей плоти, заполнявшей воздух. Ночь просачивалась сквозь разбитые окна, рассыпаясь пеплом по каменному полу.

Это было правдой, всё, что он сказал этому Мышепсиху. Он не монстр.

В отличие от них всех.

Позже весь город запылает огнём как гигантская нефтяная лужа, стоит только поднести к ней спичку.
______________________________________________________________________________

Они заперли его в Аркхэме, вместе с чокнутыми психами, отмытого, связанного и готового к таблеткам и уколам. Он позволил им сделать это с собой без единого протеста, прислонившись к обитой войлоком стене палаты и упираясь в пол босыми ногами. Это место пахло дезинфекцией, тоской и безумием.

Но даже при том, что он не был сумасшедшим, он чувствовал себя как дома.

Снаружи, под воровской луной, они преследовали летающего грызуна сквозь тоннели и переулки города. Как же много беспокойства о Мистере Денте, который жаждал разрушать задолго до того, как взял в свою руку монету. Он всего лишь показал ему его истинное лицо.

Хотел бы он знать, как много времени уйдёт у Мыша на то, чтоб обнаружить, какой мнимой благородной целью он прикрывается, какую ложь он использует, чтобы скрыть своё внутреннее нервное напряжение, свои тёмные пороки и дурные пристрастия. Ближе чем любовник. Предначертанный судьбой. Навсегда.

Хотел бы он знать, как много времени уйдёт у врачей Аркхэма на то, чтоб попытаться сломать его, распотрошить, заглянуть внутрь, безжалостно орудуя остро заточенными инструментами.

Он провёл кончиком языка по губам и запел фальшивым голосом, напоминающим наждачную бумагу или раскрошенное стекло: "Время на моей стороне, да это так…". Потом его глаза закрылись, и он снова увидел знакомую темноту.